Вы когда-нибудь видели, как женское общество отдельно взятого села, по чём свет, ругают мужиков? А ведь эти мужики войну прошли. Интересное зрелище! Стоит понаблюдать за особенностями пьяной победы села Погорельцы, Семёновского района, Черниговской области.

Весь год мужики умеренно пили самогон и в магазине водку никто не покупал, а тут, накануне Дня Победы, полки с водкой вмиг становились пустыми. И так каждый год!

Все фронтовики вспоминали про наркомовские сто грамм, на самом деле пили стаканами. За то, что остались живы!

Тема интересная детскому взору, да и собеседник тогда у меня был особый, полицай, состоявший на службе вермахта в годы их оккупации.

Что поделать, бывает, хромой, электриком был перед войной, сорвался с высокого столба, кошки подвели. В Красную Армию не взяли, шестеро детей поровну, пришлось идти в полицаи. После освобождения села не арестовали и не посадили, свозили на допрос в райцентр, и, на этом все забыли. Односельчане стали за него горой!

Жили мы, я и две бабушки, с ними на одной деревенской улице Гучковка, через два двора, звали его Иван Дюбка. После войны к колхозному электричеству его не допустили, и, со слов моих бабушек Ули и Марфы, дед был хороший человек.

У германца-коменданта был на хорошем счету, так как у гера Пауля Зегерса в Лейпциге также были жена и шестеро детей, и по профессии был обычным инженером-электриком. В 1975 году из Германской Демократической республики приезжал с женой в село, к открытию памятника памяти о погибших односельчанах в годы Великой Отечественной войны.

Полицай Дюбка до сентября 1943 года так ни разу и не выстрелил, ходил без оружия, с кошками или с пилой. Работал, лес валил для дела. В некоторых местах электрические столбы стоят до сих пор.

В том, что дед Иван был хорошим человеком, я и сам убедился. Из детей только их младшая дочка Марина, 1941 года рождения, жила в деревне, с отцом и матерью, тогда работала в колхозе дояркой, двое детей, муж комбайнёр. А вот остальные пятеро уехали в разные города, кто врачом, кто учителем, кто инженером, кто библиотекарем, кто водителем автобуса. Военных и милиционеров среди них не было. Нельзя!

Первый раз наши с дедом пути пересеклись очень близко, когда пацанами залезли в его сад за яблоками. Только у него был сладкий сорт апорт! И больше ни у кого на нашей улице. Так, как я в этой банде был самым младшим, то меня, как всегда, и отправили первым, типа в разведку. Под яблоней попал в капкан. Больно. Жалко сандалии. Мне тогда было 10 лет. Шёл 1972 год.

Через год, в мае, была очередь бабушек гнать уличных коров на пастбище. Бабушки первый раз отправили меня, попало вместе с дедом Иваном. Рано утром, часов около пяти разбудили, на столе лежали яблоки апорт. Тут я понял, что напарник зла не таит. Разница в возрасте ровно полвека!

На тот момент все дворы держали коров. Приняв в конце улицы сорок восьмую рогатую скотину, мы через лес двинулись на пастбище, которое ограничивалось местной речкой Ревна.

Лес прошли спокойно, двигались коровьим строем, впереди шёл, хромая, дед Иван, довольно быстро, я шёл сзади позади стада, насвистывая песню “Три танкиста” и радовался, что коров подгонять не надо. Для коров это была привычная ежедневная процедура. По ходу дела успевал посмотреть по сторонам, грибов и ягод ещё не было, кое-где под кронами больших сосен, где начинал зеленеть мох, с северной стороны видны были остатки небольших залежей льда.

Прошли лес, коровы не стали разбредаться по сторонам, а двинулись прямо к речке на водопой. И мы с дедом оказались позади коровьего стада.

— Так ты и есть Гренков внук? В какой класс ходишь?- дед Иван начал разговор.

— Четвёртый заканчиваю, отличник,- ответил ему с достоинством, по-взрослому.

— Знавал я твоего деда Филиппа, Гренок Филипп Кириллович, вместе росли, бухгалтер был грамотный, в оккупации при немцах были вместе, только он в полицаи не пошёл, и в партизаны не пошёл. Когда освободили село, то нас вместе увозили в райцентр, меня на допрос, а твоего деда в военкомат. Больше я его и не видел,- продолжая говорить, дед достал пачку папирос “Беломор-канал”.

— Дед Иван, а почему так ругаются тётки? Вот сегодня утром тётя Валя с кочергой бегала за дядькой Петром. Я у них корову из хлева выводил сам, им не до коровы было,- решил перевести разговор на другую тему, так как про своего деда, не вернувшегося с войны, я и так всё знал, пропал без вести, похоронку баба Марфа и его сестра баба Уля так и не получали. Жили на одну пенсию бабы Ули, 12 рублей 00 копеек, да на трудодни. Бабе Марфе пенсию не платили…

Чиркнув спичкой, дед прикурил папиросу, и, прихрамывая на левую ногу, задумчиво посмотрел вверх, как будто считая птиц, затянулся табачным дымом и сделал выдох. Шапку окутал голубовато-серо-лиловый рисунок с появившимися только что солнечными бликами. Ветерок был дружеский, тихий.

-Так какой был праздник на днях?

— Известно, День Победы!

— Правильно. Понимаешь внук, тут дело такое, всё зависит от природы. Если весна тёплая, то и посевная проходит до Дня Победы, вот как в прошлом году. Ведь всё было, напились, подрались, но огороды посадить успели все. А в этом году весна холодная, поэтому и посевная проходит после Дня Победы. В деревню с войны вернулись хоть и не все, но 107 человек из 250, которых забирали в Красную Армию, ещё есть те, кто был в партизанах,- поглядывая на коров, которые уже подходили к реке, дед вёл свой рассказ.

— Ну и что из этого?- решил вставить умный вопрос.

— Пьяная победа получается. Ещё не посадив огороды, начали отмечать День Победы. Ладно, пили бы самогон, как-то привычно, а то ж водку из магазина. Наркомовские! Стаканами! Лично я не против, страх надо как-то давить. Сны ведь снятся, от этого никуда не деться. Только получается как в годы немецкой оккупации, когда в поле были одни женщины и дети. Прошло четверть века после Победы, а ничего не меняется. Разница в том, что мужики пьяные лежат дома. И так каждый год. Потому Валя с кочергой и бегала. Огород надо садить. Что посеешь, то и пожнёшь. И эта традиция с наркомовскими в День Победы, и не только, передалась их сыновьям. Действительно, пьяная победа,- дед опять смачно затянулся.

— М-да.

— Я на войне не был, не воевал, всё под немцами, да и партизан здесь не было, тихо, они всё ближе к железной дороге. Даже за продуктами не приходили. Договор был с гер комендантом, про связной провод, он здесь проходил. Но когда послушаешь фронтовые рассказы наших героев, действительно было страшно. Самому страшно. Но ещё страшнее от тех рассказов, кто пришёл из тюрьмы, полицаями были в нашем селе.

— А много таких?

— В полицаи пошли семь человек, я был восьмой, двое сбежали с немцами, остальных поймали, и был суд. Дали по 15 лет тюрьмы, вернулись трое,- подытожил дед.

Тут я понял, что лучше не разговаривать, надо дать деду прийти в себя. Видно, что эта тема с полицаями для него была тяжёлой. Так и шли молча до самой речки, а когда подошли, то, увидев, что с коровами всё в порядке, дед достал ещё одну папиросу и закурил.

Я пошёл считать коров, их оказалось 48 голов.

Через полчаса водопой у коров закончился и они решили после трёхкилометрового похода отдохнуть недалеко от берега реки на зелёной лужайке. Травы на торфяно-болотистой местности было много, значит, и молоко будет вкусное.

Достали и мы свои котомки с едой. Мне бабушки положили пяток варёных вкрутую яиц, кусок сала, полбуханки чёрного хлеба и две пол-литровые бутылки молока, заткнутые самодельными бумажными пробками. Тогда воду с собой не брали, пили из реки, и, ещё под лесом была криница.

Дед Иван открыл пляшку с самогоном, налил полстакана, выпил и начал закусывать салом с чёрным хлебом и чесноком.

— Понимаешь, тут дело такое, с этой победой. Оно, вроде всё и правильно, свою землю защитили. Столько людей погибло! Только вот здесь победа как медаль, а у медали две стороны. Плохо то, что молодёжь подхватила такое вот наркомовское дело. Если посмотреть вокруг, то у кого сыновьям от двадцати и старше лет, все пьют. Хорошо, что самогон. Продукт домашний. Для здоровья особого вреда нет. Например, у меня на пшенице, у других на бюряках и так далее. Водка, хоть и государственная, вещь непонятная. Вот немцы были здесь, так они предпочитали наш самогон,- дед Иван опять достал папироску и закурил. Налил ещё себе в стакан немного самогона, и, слеза накатила на глаза.

— Родной брат твоей бабы Марфы дед Иван Черпак пришёл с войны живым, сапёр, в Кракове войну закончил. Было лето 1945 года. Пошли мы вон туда, за облучину, ближе к мосту рыбу ловить. Поймали окуньков, щук, сварили уху, выпили, закусили. Потом нашли мину. Иван и предложил рыбу глушить этой миной. Пока её устанавливал, подорвался. Вот тебе и сказ. Пухом ему земля,- выпил, посмотрел на небо, — на всё воля Божья. Аминь.

— И что будет? Я про победу вашу…

— Народ так и сопьётся. Семьи рушатся. Пьяная победа получается…

Сказал, расстелил фуфайку и лёг подремать. Я достал книгу “Как закалялась сталь” и стал читать.

Вот такая у деда получается пьяная победа.

Дед Иван Дюбка умер 9 мая 2010 года. В день, по его определению, пьяной победы. Бывает…

3 августа 2019 года.

Сергей Роща

Пьяная победа

(первичные сюжетные наброски для книги “За рюмкой водки. Мысли вслух”)

Эта запись была опубликована 03.08.2019в 20:46. В рубриках: Общество.