Дата | 23.01.2023 В рубриках: Общество

В солнечный июньский день от железнодорожного вокзала из красного кирпича, построенного в послевоенное время пленными немцами по маршруту «Чернигов – Ленинград» отправлялся фирменный скорый поезд «Десна».

Среди пассажиров выделялся лысый статный мужчина, с ним три почти взрослых спортивного телосложения красиво подстриженных парня, зашли в пятое купе двенадцатого вагона.

Представитель областного военного комиссариата старший лейтенант Залевский Вячеслав Валерьевич лично удостоверился, что три кандидата быть курсантами Ленинградского военного училища в сопровождении Белова Виктора Васильевича своевременно убыли в город трёх революций.

На перроне остались родители и друзья Игоря Бурова, Петра Дубравы и Андрея Белова, все понимали, что парни сознательно бегут от непонятной и чужой войны, главное, поступить, годика два или три проучиться, а там афганская война закончится, можно и домой возвращаться.

«Ещё вчера носился по заводу с бегунком, собирал подписи от кладовщика и инструментальщика до начальника десятого цеха, возле библиотеки долго ждал своей очереди, чтобы вернуть чертежи и служебную литературу. Сдавал в исправном состоянии швейцарский высокой точности токарно-винторезный станок «Schaublin-125» мастеру третьего участка Михалычу. Отнёс три комплекта формы заводской футбольной команды «Луч». Все радостно желали поступить учиться и гордо нести звание советского офицера, — Петка смотрел в окно, поезд уходил на север, следующая станция «Гомель», — быть верным присяге. Оно и понятно, на треть в каждом цеху работали офицеры запаса и в отставке. Ведь «Черниговский радиоприборный завод» был режимным предприятием, с космосом шутки плохи, враг не дремлет. Исконно русский город Чернигов не зря считался «городом отставных офицеров и военных пенсионеров». По их совету решил поступать в военное училище. Кому нужен этот далёкий Афганистан? Мне и подавно».

— Гаврила Петрович! Добрый день! Вот нож принёс, хочу вернуть обратно, тот самый, деда Филиппа, мы лет семь или восемь как с бабой Улей у вас брали свиней колоть, — кузнец доделал подкову, посмотрел на юношу, сразу не признал, улыбнулся, взял из пачки беломорину, продул, как всегда прикурил от горнила, задумался.

— Почти год или около того тебя не видел. Подрос. Говорят, что чемпионом Союза стал, буллу гоняешь, — сделал затяжку, выпустил дым из носа колечками, — хорошо или плохо, не знаю. Главное, чтобы на хлеб с маслом було. Так что ты хочешь?

— Нож вернуть хочу. Я уезжаю в Ленинград поступать в военное училище. Пока без надобности, с собой взять не могу.

— Оставь бабе Уле. Как-то не пойму, немного и на Филиппа похож, такой же бровастый, глаза серо-голубые, только лоб немного другой, как сказали бы немцы, череп не арийской расы, — старому кузнецу смешно стало, вспомнил историю с профессором, — ладно, если время позволяет, то слушай про череп.

— Слушаю, — всё село знало, что рассказчиком Гаврила был знатным, умел и приврать для «красного словца», в пределах разумного.

— Дело было в июне сорок четвёртого. Вернулись с задания на базу, почти год под Брянском на ней торчали. Делали вылазки за линию фронта. Это сейчас мы знаем из книжек и учебников про операцию «Багратион», и, не только, а тогда, как пауки в банке, полная темнота, — Гаврила Петрович опять начал от смеха давиться, — да, профессор. Умора, просто умора.

«Придётся ждать, пока расскажет, жаль, баба Уля со мной не пошла, она любит слушать его рассказы. Всё пытается понять из его розповидей живой или нет её брат Филипп, в чём-то подозревает Гаврилу, не всё он говорит, — не стал уходить, присел на колодку, — стариков надо уважать, приду домой, надо не забыть в тетрадь переписать, может и, бабушки почитают. Уезжать через два дня. Хорошо рассказывает, послушаю».

— Очередной поход на мотоцикле, чаще легковушке по немецким тылам и, в немецкой форме. Надо было встретиться с Паулем, комендантом при оккупации в нашем селе, если помнишь, я рассказывал, свой человек, — Гаврила Петрович сделал две подряд затяжки, как всегда, прочистил нос дымом, задумался, — так вот, слушай.

Лето выдалось дождливым, вокруг дома отдыха, да и на всей территории внутри трава росла, только успевай, коси. Лошадям сена завались! Из состава караула пришлось выделить косарей, ещё одного от контрольно-пропускного пункта. Три недели с тревогой ждали возвращения диверсантов-разведчиков и, дождались.

В сопровождении партизан агенты «бухгалтер» и «кузнец» вернулись на базу после особого третьего задания, с ними пленный немецкий профессор. Генерал Васнецов и Ванька Толстой радостно обняли своих, как они считали каждый про себя, героев.

— Городишко Ораниенбург понравился? Мы уже подумали, что там и останетесь жить, — генерал Васнецов сиял в улыбке, — идите, приводите себя в порядок. К вечеру приедет «куратор», тогда и поговорим.

— Жалко будет, если такую красоту разбомбим, с нашим Брянском не сравнить, — Гаврила не скрывал своих впечатлений, — умеют же люди жить! Одно слово – Европа! И какого хрена они попёрлись на нас?

— Ничего ты не понимаешь, Гаврила, — Ваня Толстой в сердцах похлопал товарища по спине, — всё их европейское благополучие держится на грабежах других народов! Думаешь, они всей Европой к нам войной пошли против коммунизма? Нет, они нас грабить пришли, чтобы ты подох в нищете, где-нибудь под забором. Историю учи, если получится.

— Поняв, — диверсант-разведчик стыдливо полез в карман за немецкими папиросами «Oberst», — кому Европа, а для нас жопа.

Только утром ближе к полудню приехал «куратор» и, сразу собрал весь состав учебного диверсионно-разведывательного центра.

— Хорошую информацию привезли, Пауль Зегерс проделал большую работу, — главный диверсант говорил не спеша и вдохновенно, — мы нашли, кого искали! Да, мы нашли того человека, кто для галичан и волынян является их настоящим народным, вроде как национальным вождём. Авторитет! Надо же, немцы спрятали его в концлагере Заксенхаузен. Активно боролся против польского угнетения, считается лидером, работая в подполье, известен под псевдонимами Баба, Лис, Степанко, Малый, Серый, Рых, Крук и Матвей Гордон.  Сын священника. Польскими мерками на государственном уровне террорист. Был арестован польскими властями и приговорён судом к смертной казни, которую позднее заменили пожизненным заключением. Вот пока и всё, что знаем об этом человеке. Будем устанавливать с ним контакт, хоть малый, но есть какой никакой шанс внедриться к врагу. Если перетянем на свою сторону, значит, крупно повезло.

Для всего диверсионно-разведывательного центра неподдельный интерес вызвал немецкий профессор Карло Шурле, особенно содержимое его коричневого со свастикой портфеля. Читая имеющиеся там документы, до этого генерал и «куратор» не первый раз слышали о мистической организации «Аненербе», только косвенно представляя, чем она занимается. Но чтобы так подробно! Оказывается, в переводе с немецкого языка означает «Наследие предков», полное название организации «Немецкое общество по изучению древней германской истории и наследия предков», создали 1 июля в 1935 году. И этот профессор, как поняли из документов, не был пешкой на этой шахматной доске.

— Ух, ты! В школьных учебниках о таком не пишут! А где про череп?

— Счас! Не перебивай.

Отдельно в портфеле был план концлагеря Заксенхаузен, а ещё разные конспекты, в том числе и про черепа. Как выяснилось, на территории концлагеря велась подготовка и переподготовка офицерского состава и обслуживающего персонала для всех европейских концлагерей, особенно германских и польских. Не остались в стороне обучения и привилегированные узники, в надежде ждавшие своего часа послужить во благо Германии.

Профессор Карло Шурле там преподавал необходимость использования «традиций, истории и наследия нордической расы для оккультно-идеологического обеспечения государственного аппарата Германии». Рядом, в той же папке на немецком языке лежала книга этнолога и мистика Германа Вирта «Происхождение человечества: исследование по истории религии, символики и письменности атланто-нордической расы», год издания 1928.

Генерала и «куратора» шокировала программа, где в качестве подопытного материала использовали живых людей со всех концлагерей. Особенно заинтересовала деятельность профессора Августа Хирта, от людей разных национальностей для своей коллекции оставлял их черепа.

— Профессор на вид был плюгавенький, но про черепа толковал со знанием дела, хотя, сам явно был не арийской расы, лоб как-то сверху приплюснутый, ощущение, что кувалдой долбанули. В нём больше германо-жидо-польская гремучая смесь, — Гаврила смачно затянулся беломориной и, вспомнив профессорский череп, от души начал смеяться, подавился слюной и закашлял, через минуту продолжил, — интересно было. Этот папа Карла досконально изучил и наши черепа, мой под арийскую расу не подошёл, а вот Филипп с руками и ногами, точь в точь. Знаток черепов долго не мог в это поверить.

— Так зачем приволокли этого профессора?

— Идея Пауля, это он его нашёл. Через профессора решили Филиппа внедрить куда надо, возможно и к этому загадочному узнику. Пришлось лепить седьмую легенду. Остальные шесть «в песок»! Оказалось, у профессора был ученик подходящего с Филиппом возраста, кажется фамилия Штейн, считался мёртвым, погиб при бомбардировке, в Дрездене или Гамбурге. Из немецко-польских евреев. А тут, типа, выжил. Мне в этой легенде места не нашли, — смутное сомнение прокатилось в мозгах Петки, глядя на рабочий стол кузнеца, вспомнил про лежащее в пыли под инструментами письмо лет семь тому, кажется там была фамилия Штейн, виду не подал, но в уме оставил, стал слушать дальше без вопросов, — учёба приняла обороты форсажа. Это когда ускоренно, типа нашего аврала. Для Филиппа в первую очередь. Благо, на память он не жаловался. Но и я ходил на их черепные занятия.

«Да, кажется, взболтнул лишку с фамилией, — Гаврила как ошпаренный на минутку отошёл к выходу из кузни, посмотрел в сторону гаража, — парень уже взрослый, сообразительный, всё понял, а виду не подал. Выдержка железная и глазом не моргнул. Наследственность, гены не пропьёшь. Да ладно, хорошо, что не при Ульяне, та бы наизнанку меня вывернула. Как-нибудь расскажу, ещё не время, пока здоровье позволяет жить, буду молчать до смертного одра. Ведь обещал».

Долго сочиняли очередную легенду, ещё дольше разбирали план-схему концлагеря Заксенхаузен. Концлагерь имел форму большого равнобедренного треугольника, забор из сетки и колючей проволоки. Завербованный сознательный профессор-коммунист особое внимание обратил на ворота с циничной вывеской «Arbeit macht frei» что в переводе с немецкого языка означает «труд освобождает».

Профессор старался рассказать все нюансы, особый интерес привлекла к себе трасса для испытания обуви. Узники концлагеря разнашивали новые офицерские хромовые сапоги для будущих владельцев из числа немецких офицеров. Каждый день в разном темпе приходилось преодолевать примерно сорок километров.

Рассказ о газовой камере всех поверг в настоящий шок! Не меньший шок вызвал и тир, специальное место для стрельбы по живым людям. В больничном бараке проводились медицинские эксперименты над людьми. Информация о том, что только в этом концлагере содержались гомосексуалы, немного смягчила общее впечатление.

— Ладно, больше не буду тебя отвлекать своими воспоминаниями. Так куда ты собрался ехать?

— В Ленинград. Хотел в армию пойти весной. Но тут началась война в Афганистане. На заводе сказали, что бронь вряд ли дадут, всем моим ровесникам посоветовали лучше поступить в военное училище. Вот я выбрал Горелово под Ленинградом, там когда-то служил дед Пётр перед финской войной.

— Где сейчас дед Пётр и знахарка баба Луша?

— Так их года четыре как всё семейство Дубравы на постоянное место жительства отправили в Крым, шесть семей из Тополёвки поселили в Джанкое. Интересно получается, баба Луша родилась в Москве, потом их семью врачей выселили в Брянск, потом в Тополёвку. Теперь Джанкой.

— А родственников твоей бабы Марфы, жены деда Филиппа?

— Фамилия её родни Черпак, так вот их всех девять семей из села «черпачком» переселили под Кёнигсберг, город Советск.

— Понял. До 1946 года Тильзит, в 1807 году был подписан Тильзитский мир с Наполеоном.

— Откуда знаете?

— Знаю. Такой же мир, как и пакт о ненападении с немцами. Но, это так, давай ближе к нашим делам. И куда только людей из села не отправляли. Моих предков когда-то отправили на Дальний Восток. Про Зелёный клин слышал?

— Нет, не слышал.

— А как училище называется? Профиль, какой?

— Ленинградское высшее военно-политическое училище противовоздушной обороны.

— Понятно. Радиоэлектроника. Твои родители в этой теме уже давно. Только у тебя что-то с воспитательным уклоном. Культурное. Как в той песне «замполиты, политруки, а по-прежнему комиссары». Песня красивая, Брежнев на войне был политруком, под Моршином о нём слышали. Городишко небольшой, Моршин, там же недалече Стрый, Болехов, Старый Угринов. Помню, были у нас с твоим дедом славные дела. Так что, давай, дерзай!

— Хоть город посмотрю, Эрмитаж, Русский музей. А там война закончится, и, вернусь обратно на завод, буду и дальше токарем работать.

— Кто знает, кто знает. На самом деле, никто ничего не знает. Ты предполагаешь, а Бог располагает. Главное, помни пословицу «не лезь поперед батьки в пекло».

— Спасибо Гаврила Петрович за рассказ, пойду.

— Ты уж напрягись, постарайся поступить. Зачем тебе чужая война? Жизнь ведь одна. Как говорят, главное в жизни «дожить до пенсии». Судьба сама укажет путь. Удачи!

Проводница Катя после шестнадцати часов пути для всего вагона сделала объявление о скором приближении поезда на Витебский вокзал города Ленинграда. Солнечное утро радовало теплом, в городе на Неве неделю как вовсю царствовали белые ночи.

Чтобы попасть в Горелово, необходимо перебираться на Балтийский вокзал и садиться в электричку до Красного села. На контрольно-пропускном пункте военного училища кандидатов встречали дежурные офицеры с курсантами второго курса.

Черниговскую троицу привели в казарму на первый этаж из трёх в пятую батарею. Везде стояли кровати, три одна на одной, Дубрава сразу залез наверх, Буров ниже, Белов ещё ниже. Отец Андрея Белова поселился в гостинице при военном училище на улице политрука Пасечника, в любом случае ему, как сопровождающему, придётся ждать результаты всех троих.

Когда на вечерней поверке сказали, что на одно место претендуют тринадцать человек, а требуется набрать четыреста пятьдесят, прокатился небольшой гул, то ли одобрения, то ли удивления.

Непривычно было спать в белые ночи, почти как днём в пасмурную погоду. Утром всех подняли и строем повели в столовую на завтрак. Кормили гороховой кашей и консервами кильки, запивали чаем. Петка такую еду никогда не ел, помнил наказ офицеров из десятого цеха о том, что «пока не сдашь нормативы по физической подготовке, кушать много никак нельзя. Надо терпеть! «Голод не тётка», но надо терпеть. И всё получится».

После часа отдыха приступили к сдаче нормативов по физической подготовке. На всю округу гремела песня Владимира Высоцкого «если хилый, сразу гроб, сохранить здоровье чтоб». По нормативу сначала подтягивание не менее десяти раз, потом подъём переворотом не менее шести раз, принимали в специально оборудованном спортивном городке, кто, сколько сможет, на количество, для первого отсева. Восемьдесят перекладин!

— Дубрава Пётр Алексеевич, Чернигов. К снаряду!

— Есть к снаряду!

Мандража не было, после разминки чувствовалась лёгкость в мышцах, видно было, что парни не качки, интеллигентные, почти все делали не менее десяти раз, но не более двадцати.

«Надо постараться, но так, чтобы сил хватило и на подъём переворотом, — подходя к перекладине, размышлял Петка, — потом будет время отдыха примерно час. Нормально! Работаем тихо, как дед Филипп в разведке, снимал ножом немецких часовых».

— Дубрава, результат тридцать три! Подойдите и распишитесь в ведомости.

— Есть тридцать три, — тут Петка заметил, как высокий чернявый старший лейтенант подбежал к судье-инструктору и начал уточнять его фамилию, записал в свой блокнот.

— Новиков, результат двадцать один! Подойдите и распишитесь в ведомости.

— Счастливцев, результат двадцать три! Подойдите и распишитесь в ведомости.

— Бич, результат двадцать! Подойдите и распишитесь в ведомости.

— Буров, результат двадцать! Подойдите и распишитесь в ведомости.

— Телегин, результат тридцать! Подойдите и распишитесь в ведомости.

— Филиппович, результат тринадцать! Подойдите и распишитесь в ведомости.

— Белов, результат двадцать! Подойдите и распишитесь в ведомости.

Петка сидел на скамейке вместе со своими соседями по кубрику. До его ушей доносились знакомые за сутки пребывания здесь фамилии, никто и близко не приблизился к его результату. Есть тридцать! Это парень, кажется его отец командир дивизии противовоздушной обороны в Польше, через три стояка от наших кроватей. Рядом с ним тот же чернявый старший лейтенант. Интересно, о чём они беседуют?

Хотелось кушать, до обеда ещё надо сдать подъём переворотом. Опять к снаряду, результат двадцать шесть раз, судья остановил, сказал, что достаточно. Откуда не возьмись, подбежал чернявый старший лейтенант, представился.

— Старший лейтенант Чумак Владимир Анатольевич, командир взвода. Откуда родом?

— Из Чернигова.

— Спортсмен?

— Играл в футбол. До этого гребля на байдарке, каноэ.

— По произношению, украинская школа?

— Да. Средняя школа номер девять.

— Желаю удачи.

— Спасибо.

На обед подали щи с капустой, макароны «по-флотски» и компот из сухофруктов, разрезанная на куски буханка белого хлеба лежала в отдельной тарелке. Петка видел, как девять соседей по обеденному столу жадно смотрели на всю еду, из общей кастрюли взял немного макарон и кружку компоту без хлеба, помнил напутствие бывалых заводских офицеров не переедать, ведь завтра бег сто метров и кросс один километр.

Через двадцать минут на столе, кроме столовых приборов, мисок, тарелок, кружек, двух больших кастрюль и половников к ним из еды ничего не осталось. Съели всё!

— Привет! Как дела? Пропустили на территорию, пришлось уговаривать, — наш сопровождающий Виктор Васильевич смачно нарезал докторскую колбаску, буженину, французскую булку, помидоры и огурцы, футбольное поле постепенно заполняли курсанты второго курса для проведения скоротечного турнира между взводами, всем процессом построения футбольных команд при помощи мегафона рулил начальник физической подготовки училища.

— Папа привет! Ты чего так долго не приходил? Мы тут изголодали совсем, — Андрей Белов на всё это изобилие магазинских продуктов смотрел глазами «голодающего из Поволжья», небольшие трибуны, скорее скамейки в три ряда, занимали родители со своими взрослыми детьми в надежде, что через год, и они будут участвовать в таком футбольном турнире.

Запахи колбасы, буженины, копчёной рыбы и других деликатесов полностью оккупировали всё надтрибунное воздушное пространство.

— Ваши итоги я прочитал на контрольно-пропускном пункте, там вывешивают все результаты, — достал пачку сигарет «Столичные», прикурил, — а знаете, как в народе за забором называют это училище?

— Нет, — дружно ответили новоиспечённые, как сегодня утром сказали всем абитуриенты.

— Конно-беговое!!! Понял, сынок, я тебе говорил, бегать надо. Вы уж завтра постарайтесь, — и посмотрел в сторону вереницы уходящих бывших абитуриентов по направлению к станции «Горелово».

22 января 2023 года. 

Сергей Роща

Рассказ (глава XII, роман «Нож бухгалтера»)

Эта запись была опубликована 23.01.2023в 08:26. В рубриках: Общество.


Другие новости