Солдаты из числа абитуриентов дождались своего часа, обнаглели, гражданскую молодёжь заставляют выполнять свои обязанности дневального, пока только по уборке умывальников и туалетов, чтобы не светиться. Окружающий воздух белых ночей постепенно проявлял душок первичных признаков доселе незнакомой для них «дедовщины».

Петка лежал на верхней из трёх кроватей и по записям своей тетради повторял доказательство одной из величайших теорем, сформулированной ещё в далёком 1637 году французским математиком Пьером Ферма.

— Эй, ты! Молодой! Не спишь? Убирай свою писанину. Давай, вставай, работа ждёт, — внизу стоял парень невысокого роста в погонах с одной полоской.

— А как же мудрое высказывание «солдат ребёнка не обидит»?

— Ты чё, урод, самый умный?

— Хорошо, иду.

— Так-то лучше.

«Интересно, а чтобы мне в такой ситуации посоветовал Гаврила Петрович? Отец, понятно, сразу бить по морде, он ведь служил в армии, не где-нибудь, а в противовоздушной обороне на границе с Китаем под Хабаровском, домой приехал «замком» с тремя лычками. Ещё все спят, для них белые ночи не помеха. До подъёма целых два часа».

— Дежурный по батарее!  На выход!

— Ладно, лежи! Повезло. Там кто-то пришёл. Взводный Чумак!!!

Старший лейтенант Чумак, уроженец Буковины, два года как выпускник этого училища сразу получил назначение командиром первого взвода пятой батареи, проверял несение внутренней службы в казарме.

«Так-так-так, кажется, я понял, — Петка начал усиленно соображать, — этот взводный набирает себе людей и, старается выбрать что получше. Другой взводный капитан Горбунов, да и остальные пять как-то к таким делам проявляют полное равнодушие. Всего на курс семь взводов и три батареи. Кто-то сказал, что скоро Чумак будет поступать в Московскую политическую военную академию. Теперь понятно, почему он так вертится возле генеральских сынков, только непонятно, причём здесь я и, Статник? Хотя, что размышлять, ещё три экзамена впереди, сегодня устная математика. Надо помнить напутствие офицеров-пенсионеров из десятого заводского цеха «никаких друзей, пока идут экзамены». Да и Гаврила Петрович про закон говорил, нельзя нарушать. Главное «сделал дело – гуляй смело». Только и остаётся, что делать дело».

— Гаврила, ты куда?

— Здорово, Кирилловна! Так за хлебом иду. Надо всего две буханки, больше ведь не дадут, норма на двоих. Час тому Крамаренко на хлебовозке проехал в Семёновку, скоро должен возвращаться. А ты идёшь?

— Нет, нам хлеб Лёша привёз из Чернигова. Если две буханки, то дадим, он много привёз. Полный багажник и на седушках, свежий, круглый и ещё тёплый. А запах, какой!!! Заходи в гости. Вчера гнали самогон, наш, фирменный «гренковский», — баба Уля знала, чем привлечь Гаврилу, ей всё невтерпёж было узнать что-то новенькое из «гаврилиных» рассказов о судьбе брата Филиппа.

— Если так, то зайду, — в открытую фортку кузнец увидел как из белых «жигулей» шестой модели баба Марфа разгружает хлеб, её зять Алексей делает уборку салона.

Куры рады поклевать остатки хлебных крошек, чёрный петух охранял, «гоголем» ходил вокруг да около, в трапезе не участвовал, одним глазом косился на рыжего кота Мурзика и был готов дать отпор этой рыжей нечисти.

— Гаврила Петрович! Заходи! Рад, — оставив все дела, Алексей пошёл навстречу неожиданному и уважаемому гостю.

Бабе Марфе давно не нравился кузнец Гаврила, она своей женской логикой чувствовала, знает про её мужа Филиппа больше, чем рассказывает.

«Война как тридцать пять лет закончилась, а для меня Филипп «пропал безвести», хорошо, что пенсию стали давать двенадцать рублей пятьдесят копеек, буханка хлеба шестнадцать копеек. Внук посчитал, на эти деньги можно купить семьдесят восемь буханок. И, то, слава Богу».

— Как там сынок? Поступил в свою бурсу? Тут народ привык к Петке-свинорезу, а вчера «бухоны», что на окраине села в сторону кладбища, взялись колоть свою свинью, так она от них убежала, возле леса с трудом поймали. Ульяна, нож Филиппа у тебя?

— В сундуке под надёжной охраной лежит.

— Телеграмму прислал, физподготовку сдал и, сочинение на пять, вместе с аттестатом набрал девять с половиной баллов. Ещё три экзамена. Сегодня устную математику сдаёт.

Гаврила достал свой «беломор», Алексей «столичные», сели на прызьбу, закурили. Баба Марфа приставила к ним небольшой самодельный столик, из печи принесла горшок с жаренкой, нарезку сала, отдельно в миске буханку круглого хлеба, свежие, только с огорода помидоры и огурцы. Баба Уля из погреба квашеной капусты с мочёной «антоновкой» и пляшку самогона, к столу выложила гостевые серебряные чарки, вилки, ножи и ложки.

— Давайте, за то, чтобы парень поступил учиться.

—  Спасибо, Гаврила!

— Так, говоришь, математику сегодня сдаёт? У нас с Филиппом была своя математика! Это когда в Моршин перебрались. Далеко, возле границы. Направление примерно в сторону нашей мельницы. Вычисления приходилось делать не на бумаге и, даже не на карте. В помощь математика с «вышкой» дали, молодого парня, звали, кажется, Ваня Савченко! Точно, Иван, фамилию не помню. Надо было найти человека и, не просто человека, а спрятанного местными жителями человека. Там ведь совсем другие люди! Я про галичан и волынян. Сейчас их зовут «западэнци». Они как пауки в банке, веками мечутся, не знают, в какую сторону податься, к кому приткнуться, такой нищеты я никогда не видел. Для них в начале века, эти, австрияки лозунг придумали «ни кацапа, ни жида, ни ляха». Кацапы это мы, русские, жиды понятно, а ляхи есть поляки, и, для них, поляков они быдло, по нашенски скот, за людей не воспринимают. Спустя столько лет узнаём, что да как о войне из учебников, мемуаров, а тогда дальше своего носа никто ничего и не видел. Как в подземелье. Военная тайна!

Баба Уля тут же налила всем четверым по второй чарке, понимала, Гаврила начал рассказывать новую историю.

«Значит, и, про Филиппа узнаю больше новой информации, Марфе, после того как пенсию дали, всё равно, а мне нет, младший братик всё-таки».

Главное трёхэтажное здание моршинского санатория занимал штаб восемнадцатой армии, брянских диверсантов-разведчиков разместили на отшибе в отдельном охотничьем домике, от лишних глаз подальше, куда никого из посторонних не пускали.

— Ближайшие дни предстоят сложные. Будем решать форс-мажорные ситуации, они не входили в наши планы, однако, постараемся помочь штабным, а главное, извлечь выгоду для себя, — подполковник Толстой старался говорить спокойно, понимая над какой пропастью между жизнью и смертью они все зависают, особенно агент «камень», — генерал Васнецов и «куратор» находятся у командующего армией. Будем ждать их прибытия, тогда всё и узнаем.

Третий день, находясь здесь, Гаврила и Филипп никак не могли привыкнуть к местному ландшафту. Прожив на Среднерусской равнине, особое удивление восторга, вызвали буквально рядом стоящие Карпатские горы, по их мнению, высокие бугры с насаженными деревьями, в сельские умы никак не вкладывались такие горы, с картинок, без каменных обрывов, склонов и камнепадов.

Сидя в беседке на возвышенности, неожиданно потайная тропинка привлекла внимание, скорее окрик часового «Стой! Кто идёт!», меньше чем минуту стало видно, как постепенно поднимается генеральская фуражка, чуть ниже особенная чёрная с отблесками синевы вороная шляпа главного диверсанта страны.

Шли, молча обдумывая про себя каждое слово командующего армией с пониманием ответственности за порученное дело, отвертеться от которого, никоим образом не получиться по определению.

Чуть поодаль, за ними не по-военному гражданской виляющей походкой больше похожего на какого-то учёного ботаника увязался молодой старший лейтенант.

— А это что ещё за чудо в очках?

— Гаврила, прекращай обижать хороших людей, скоро всё узнаем.

Не доходя метров десять до «курилки» все трое свернули к туалету, через пять минут, напрямки двинулись к домику, где их встретили подполковник Толстой, капитан Павлов и новый инструктор в лётной форме.

Со стороны караульного помещения солдаты несли обед на десять персон, в одном бачке московский борщ, в другом картофельное пюре, в третьем плескался компот из местной черешни, за ними четвёртым не спеша сержант, в руках небольшая алюминиевая кастрюля с котлетами по-киевски, кулинарным творением местных армейских поваров из Броваров.

После обеда собрались в отдельном помещении, временно оборудованном под учебный класс, одновременно кабинет генерала Васнецова.

— Как трапеза? Здесь начпо армии, полковник точно фамилию не запомнил, кажется, Брежнев, или что-то рядом, настоящий комиссар. Не дай Бог солдат его армии будет голодным, — первым разговор начал генерал Васнецов, — так что с едой нам повезло. Голодать не будем.

— Для начала, прошу любить и жаловать, наш молодой учёный математик. Специалист противовоздушной обороны, изучает возможности поражения быстролетящих воздушных целей противника, то есть, врага, старший лейтенант Савченко Иван Петрович, — «куратор» аплодисментами поддержал свои слова, остальные последовали за ним, чем привели в неописуемое смущение и замешательство скромного офицера-математика, — и новый инструктор от авиации. Представлять не буду, секрет, обращайтесь «товарищ инструктор». За два дня агенты «камень» и «кузнец» обязаны изучить то, что скажут математик и лётчик.

Без стука в дверь, как к себе домой, что удивило «авиатора», зашёл адъютант генерала Васнецова, перед «куратором» положил папку с документами, также тихо развернулся и вышел, «математик» даже бровью не повёл, внимательно рассматривая висящую на стене картину художника Васнецова «Три богатыря».

— Так, что здесь. Я так и думал, приказ. Будем выполнять. Теперь к нашим делам. С помощью и без помощи, неоднократно проверив и перепроверив информацию, подтверждённую Паулем Зегерсом, точно выяснили, кто есть наш искомый в Заксенхаузене узник, это Бандера Степан Андреевич, родился 1 января 1909 года, ваш, агенты, ровесник, немного старше, из села Старый Угринов. Личным примером в практическом руководящем военном плане, по нашим сведениям он роли не играет, здоровьем слабый, часто болеет, физической силой не обладает, но авторитет есть. Если кратко, в полях он не воин, значит, есть другие качества пригодности к борьбе за независимость галичан и волынян от поляков, а в последнее время и от нас. По сути, он прикарпатский галичанинский поляк, родился, когда их земля была под австро-венграми. На территории нашей Советской Украины никогда не жил, значит, не украинец. Вывод простой, если у него есть авторитет, с ним надо идти на контакт, брать под контроль и перетягивать на свою сторону. Там у них в боевых порядках свои отморозки и, как теоретик их национального движения, наш узник влияние оказывает. Предполагаю, он есть связующее подпольное денежное звено между условно западом, сегодня немцы, завтра могут быть американцы, и боевым составом повстанцев. Такой своеобразный бухгалтер. Да, Филипп? Твоя родственная душа. Коллеги! Для информации, это его польский суд приговорил к смерти за убийство министра, потом наказание сделали пожизненным. Немцы Стёпу пока держат в концлагере на особых тайных условиях, ищут выгодный вариант для его применения. Теперь, о новой задаче. Что приказал командарм? Накануне освобождения этой территории с военного аэродрома «Стрый» взлетал новейший германский самолёт, загвоздка в том, что он, возможно реактивный. Скорость!!! Не утверждаю, но может быть, наши зенитчики сбили, или ещё как-то, и самолёт упал недалеко от села Старый Угринов, примерно в радиусе десять километров. Сами знаете, авиация взлетает по ветру, в тот день ветер дул строго на восток. Разведка донесла, что лётчик живой, его где-то спрятали местные жители от «советов», чтобы передать немецкому командованию. А самолёт уничтожили до тла, полностью, двигатель где-то закопали. Наверняка, остались документы на самолёт, особенности испытательных полётов, характеристики, двигатель и так далее. Я предполагаю, что полёт был не как плановый, а настоящий неожиданный шухер. Сам лётчик, скорее испытатель, носитель ценной информации, если делать облаву, он просто застрелится, или, его застрелят. Поэтому, на той территории установили режим тишины, наших войск там и близко нет. Возможно, немцы за ним придут, армейская разведка ждёт гостей. Как только, так мы сразу. Здесь надо всё сделать «на тоненького», чтобы «комар носа не подточил». К нам и обратился командующий армией найти этого лётчика. Если найдём, потом его можно будет использовать и в наших целях для внедрения агента «камень». Подполковник Толстой, срочно разработать примерную очередную легенду. Восьмую?

— Так точно, восьмую.

— Надо будет продумать всё до мелочей. Дело, а точнее «игра стоит свеч». Павлов, немецкую лётную форму нашли? Если что, заберём у «гостей».

— Так точно!

— По большому счёту, к нам вся эта авиация никак не относится, но сюжет можно завернуть интересный. Жаль, весной по глупости в этих местах, недалеко такого агента загубили!!! Сразу после совещания приступайте к занятиям. Прыжки с парашютом вспоминайте обязательно. Нож, стрельба, лошади, повозки. Идём дальше. Надо будет прощупать это «бандеровское» село, партизаны привозили под Брянск пять семей. Надеюсь, они живы. С них и начнём. Дело серьёзное. Про самолёт. Мы же точно не знаем, сколько у них таких самолётов, тогда всей нашей авиации придёт каюк. Хорошо, если один экземпляр, но есть, же завод, где его изготовили! О будущем надо думать, американцы наверняка всех гитлеровских конструкторов себе заберут. Касаемо Степана Бандеры. Его, надеюсь, где-то в Европе оставят агентом. Воевать с оружием его вряд ли пошлют. Мозги!!! Мой замысел с этим полубольным героем рассчитан на долгую историю. Дождёмся точной информации от Пауля, если подтвердится что Стёпа типа передаточного денежного мешка для этих галичанских и волынянских вояк, значит, этого Стёпу надо беречь от поляков «как зеницу ока», чтобы те его не грохнули. Создавать из него на этой территории идола нам не с руки, пусть живёт, лучше, когда под нашим контролем. У меня вот какая мысль появилась. А что если Филиппа внедрить к нему охранником и лучшим другом? Бухгалтером! Будет доллары считать. А что? Вполне возможно. Например, через жителей Старого Угринова, родственников. Ведь остались, братья, сёстры и так далее? Надо узнать. Когда его выпускают? В сентябре? Меньше месяца осталось. Надо успеть. И где немцы его хотят использовать? Если найдём лётчика, тогда у нас всё получится!

«Должно всё получиться с этой устной математикой, главное знать нюансы и особенности, чтобы избежать ошибок, — в строю на пути к столовой про себя размышлял абитуриент Дубрава, — в прошлом году я сдавал в политех и устную и письменную математику, лётное устно. Во всех трёх случаях получал четвёрки. В прошлом году проходной балл двадцать, конкурс меньше, десять, а не тринадцать человек на место. Надо стараться, чтобы всё получилось».

Вчера сержант Трухин сказал, что сдать математику считается величайшим благом, ведь вся учёба шести «спецкурсов» на военной технике противовоздушной обороны математическая.

— Главное не получить двойку, повезёт тем, кто не попадёт на дедушку, полковника в отставке Савченко Ивана Петровича, с ним принципиально можно договориться только знаниями, давить на жалость можно с другими преподавателями, они все женщины, в основном жёны наших офицеров.

Подошёл старший лейтенант Чумак, вручил Трухину список очерёдности сдачи экзамена, сказал, что вся группа будет сдавать полковнику Савченко, и указал на рядом стоящего с ним почти лысого улыбающегося добродушного дедушку в очках возраста примерно лет шестидесяти пяти. Спустя минуту старший лейтенант и полковник зашли в трёхэтажное здание из красного кирпича с надписью «Прикладная математика». Стоя в строю Петка пытался найти то окно триста тридцать третьей аудитории, из которого на прошлом экзамене видел это здание.

— Надеюсь, уже врубились, что все вступительные экзамены принимают только преподаватели нашего училища. Ведь им потом и отвечать за знания своих курсантов, — смоленский парень старался доходчиво рассказать, поделиться своим опытом, ведь три года тому, как и он сам был на их месте, — лично я в математике круглый хорошист сдавал Ивану Петровичу, потом он же преподавал и принимал экзамены. Оценка за экзамен пойдёт в диплом уже на первой сессии в январе. У него фишка интегралы, как он говорит, с военных лет любит «интегральную загрузку». Простые задания пропускает мимо ушей, так что начинайте ему рассказывать сложное, он сразу поймёт, если что не так, задаст наводящий вопрос. Прелесть сдачи математики устно в том, что можно тут же исправить ошибку, письменно никак не получится.

Группа из двадцати человек расположилась на третьем этаже в отдельном кабинете для подготовки, сдавать экзамен предстояло в соседнем тридцать третьем.

— Заходить будете сразу по четыре человека. Первым идёт Счастливцев, за ним Долидзе, Ярмоленко и Тарент, — сержант читал и одновременно мелом на доске формировал квартеты, — вторая четвёрка. Здесь Сергеев, Джурабаев, Шалёнский и Телегин. Третья понятно, читайте, Новиков, Михайлов, Аксёнов, Чапурин. Так, четвёртая, Филиппович, Шлянчак, Зарипов, Асаулко. И пятая. Персонально, касается Дубравы. Не знаю почему, но тебя Чумак поставил последним. Предпоследним Статник. Из Черновцов? Буковина? Тогда понятно, земляк. Проехали. Для всех. Пока не забыл, дедушка не любит, когда шморгают носом, посмотрите у себя наличие носовых платков, если что, меняйтесь. Можете поместить в нагрудный карман рубашки, у кого есть, торчащим уголком, на виду. Если что, меняйтесь рубашками. Ещё, дед не любит, когда при ответе у вас окно сзади, ему для глаз неприятно смотреть на свет, становитесь так, чтобы сзади вас была дверь. И не шоркайте ногами по паркету, ведите себя тихо, как говорит дед «тишина вас спасёт».

Экзамен шёл своим чередом, все ждали возвращения четвёрки. Красный с выпученными глазами и, улыбкой до ушей появился Валера Счастливцев.

— Есть!!! Четыре балла! Ну и загрузил меня дедуля своими интегралами. Думал всё, капец, пипец и так далее. Отвечать начал сразу с третьего вопроса, задача по геометрии. Первые вопросы он даже не смотрел, после задачи, там у меня один косяк, сразу приступил к интегральной загрузке.

Дубрава сидел возле окна и внимательно слушал эмоциональные впечатления владимирского абитуриента.

«Хороший парень. С открытой душой, человек вежливый и честный, а главное, воспитанный. Говорит, что набрал тринадцать баллов из пятнадцати, наверное, аттестат тянет пятак. Интегралы есть хорошо. Весь квартет в сборе. Странно, двоек нет, четвёрки. Неожиданно, Чумак в коридоре весело разговаривает с Ярмоленко, как сказал «белый» у того отец в академии преподаёт на кафедре «пэ-пэ-эр». Что это? Интересно. «Бурый» тогда добавил «посидели, попи…ли, разошлись». И так бывает. Ладно, придёт время, узнаю про эти три буквы».

Сержант Трухин пребывал не то, что в шоке, скорее в недоумении, дедушка ставил только четвёрки, оставался ещё один и, экзамен будет в активе каждого из этих абитуриентов. Пришёл взводный Чумак.

— Кто там?

— Дубрава. Целый час болтают. Может, зайдёте и, мы пойдём?

— Не положено. Слышишь? Дверь хлопнула. Дубрава вышел. Группа! На выход! Строиться! Отправляй.

Вместе с Дубравой вышел и полковник, долго смотрел вслед уходящему пареньку.

— Володя, зайди. Нашёл я для тебя и твоего взвода, как ты просил «паровоз» в математике. Возьми Дубраву, оказывается, он почти год посещал подготовительные курсы по математике. И, где ты думаешь? В Черниговском пединституте. Который я окончил перед войной в 1937 году! По акценту определил, задал вопросы, хорошо побеседовали. Прогнал материал нашего курса, он всё знает. Так что есть готовый математик. Соображает. Не знаю, как там с историей и географией, думаю, Самойлов и Щетинина его валить не будут. Такие курсанты нам только в пользу. Зимой на экзамен ставь его последним в группе, пусть другим помогает. Желаю удачи!

— Спасибо, Иван Петрович!

Каждый вечер на одной и той же трибунной скамейке училищного стадиона черниговских абитуриентов ожидал сопровождающий Белов Виктор Васильевич заранее нарезанными перочинным ножичком колбасными и сырными деликатесами.

— Как сдали? Что нового?

— Отец, приближается полный завал, — первым начал «белый», — по математике три балла, итого одиннадцать баллов.

— У меня точь-в-точь как у Андрея, одиннадцать, — продолжил «бурый».

Петке как-то неудобно было говорить про свои пятёрки, можно сказать, что повезло. Сдавали все трое в разных группах, как выяснилось «бурый» выпросил тройку у преподавательницы, офицерской жены, да и что ей было жалеть, уже ясно, с тройками не поступит, тройка не спасёт, зато молодой организм не травмирует, ведь аттестат пять баллов.

— Четырнадцать с половиной, — спокойно ответил Дубрава, — загрузил меня дедушка-полковник интегралами, целый час сдавал математику.

«Действительно, прав был сержант Трухин, — про себя подумал Петка, — настоящая загрузка интегралами. Как он там сказал? «Интегральная загрузка?» И никак иначе».

15 февраля 2023 года. 

Сергей Роща

Рассказ (глава XV, роман «Нож бухгалтера»)

Хабаровск

Эта запись была опубликована 20.02.2023в 08:23. В рубриках: Общество.